Фото Ninara, Википедия / Аничков дворец сегодня
Попытка сохранить в старейшем здании Невского проспекта «оазис» дореволюционного монаршего быта изначально была обречена на провал. Аничков дворец – менее статусный объект, чем Зимний. Однако часть предметов интерьера из личных покоев Марии Фёдоровны, супруги Александра III и матери последнего российского императора Николая II, всё-таки удалось спасти от ломбарда и продажи за границу в 1928 году. Помогла их связь с минералогией и горным делом.
Как известно, Аничков дворец, бывшая резиденция вдовствующей императрицы, в 1918 году декретом наркома просвещения стал «Музеем Города». Создатели экспозиции попытались рассказать не конкретно о Петрограде, а о городской культуре вообще, как особом социальном организме. А интерьеры покоев Марии Фёдоровны, в том числе «Голубой гостиной», представили в качестве выставки «Исторические комнаты Аничкова дворца». Дворцовым служащим – камердинерам, горничным, охране и даже придворным дамам – также позволили остаться на прежнем месте. Им надлежало подать письменное заявление комиссару объекта, в котором указать желаемую должность при музее.
Фото Форпост Северо-Запад / Горный музей
Проблемы начались, когда музей в 1920-м году перешёл от Народного комиссариата просвещения к Петроградскому совету коммунального хозяйства. Часть помещений музея и раньше была отведена под квартиры сотрудников. С приходом коммунальщиков процесс активизировался. Численность жителей музейного комплекса доходила до 700 человек. Жильцы квартировали даже в основном здании дворца. В какой-то момент посетителям даже невозможно было пройти последовательно все залы экспозиции, не встретив на пути жилых комнат. Усадьба стала превращаться в общежитие со всеми сопутствующими проблемами.
В конце концов решили отдать частные комнаты под конторские помещения аппарата представительной власти – окружного исполкома Совета депутатов. Музей получил официальное предписание в двухнедельный срок закрыть экспозиции с «царским имуществом». Мелкие ценности надлежало продать через городской ломбард, а мебель, светильники и посуду отдать тресту гостиниц (информация из материалов Ирины Карпенко к XXIV Царскосельской конференции).
Парные вазы Петергофской гранильной фабрики (изготовлены в 1882 году) из саянского русского лазурита с бронзовой отделкой, уменьшенные копии изделий Екатеринбургской гранильной фабрики, выполненных для Зимнего дворца в первой половине XIX века, с большой вероятностью могли оказаться на распродаже или аукционе, примерно таком, как в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова. Четырехстворчатая ширма императрицы – в «номерах».
Фото Форпост Северо-Запад / Горный музей
Шедевр императорской коллекции изготовлен в мастерской художественной бронзы Карла-Юлиуса Альбрехта в 1881 году. Тогда, после убийства Александра II, власть перешла к Александру III, и главной резиденцией нового монарха объявили Аничков дворец. Мастерская Альбрехта отвечала за общую композицию ширмы и металлический декор в виде цветочных гирлянд, а Петергофская гранильная фабрика выполнила мозаичные панно из бадахшанского лазурита трёх сортов и овальные медальоны с изображениями букетов в технике флорентийской мозаики.
Именно лазуриты и камни медальонов спасли выдающийся экспонат от бесславной судьбы в суете гостиничного холла. Они как нельзя лучше соответствовали тематике отдела прикладной минералогии Горного музея, куда и были переданы в 1927 году.
Попав в экспозицию Горного, ширма и вазы чуть не стали жертвой ещё одной напасти. Менее чем через год, в январе 1928-го, вышло постановление Совета народных комиссаров Союза ССР «О мерах по усилению экспорта и реализации за границей памятников старины и искусства».
«Для руководства работами по выполнению и отбору предметов старины и искусства, имеющих экспортное значение, в том числе входящих в состав музейных фондов, находящихся в ведении Народного комиссариата просвещения, Народным комиссариатом торговли CCCP назначаются особые уполномоченные», – гласит постановление.
Возвращение в сферу ответственности Наркомпроса спасало экспонаты Аничкова дворца от произвола коммунальщиков, но подводило под новую угрозу вывоза из страны. Лучшие в мире афганский и южно-сибирский лазуриты, художественная работа высочайшего уровня и принадлежность к имуществу императорской фамилии, несомненно, по достоинству были бы оценены на международном рынке. Живописные полотна Леонардо, Рембрандта или эксклюзивные ювелирные украшения, конечно, можно было реализовать дороже. Тем не менее, торговые комиссары с неограниченным мандатом на поиск денег для финансирования проектов сталинской индустриализации были бы весьма довольны.
Фото Форпост Северо-Запад / Горный музей
Культурное наследие страны спас авторитет Горного музея (он в 1919 году был отнесён к первой категории, наравне с музеем Академии наук), или, возможно, метафизика самих предметов. Они попали к Марии Фёдоровне, датской принцессе Дагмар, в один год с обретением ею короны российской императрицы. Их обладательнице, потерявшей в России мужа и сына, суждено было вернуться на родину после революции 1917 года. Но она вряд ли желала того же печального маршрута своим материализованным воспоминаниям.
Ширма Марии Федоровны экспонируется в Колонном зале Горного музея (разделена по двум створкам). В 2017 году была проведена её комплексная реставрация.
